Гай Юлий Цезарь. Рубикон

В июле состоялись консульские выборы на 49 г. Результат их снова оказался для Цезаря неблагоприятным. Его кандидат Сульпиций Гальба не прошел, и консулами опять были избраны враждебно настроенные к нему люди - Гай Клавдий Марцелл (родной брат консула 51 г.) и Корнелий Лентул Крус. Последний, правда, был настолько опутан долгами, что даже ходил слух о подкупе его Цезарем. Однако дальнейшие события показали полную недостоверность этих сплетен.

Положение оставалось крайне напряженным. Все реальнее становилась угроза гражданской войны. Фракция Катона немало потрудилась, подогревая панические настроения, распространяя все новые и новые слухи, накаляя обстановку. Так, в один прекрасный день Рим был потрясен страшной новостью: Цезарь, перейдя с войском Альпы, движется на Рим, война уже началась. Тогда консул Марцелл немедленно созвал заседание сената и потребовал, чтобы Цезарь был признан врагом отечества, а те два легиона, которые в свое время он прислал из Галлии и которые стояли в Капуе в полной боевой готовности, теперь, под командованием Помпея , были бы брошены против самого Цезаря.

Когда Курион выступил против этого предложения консула, говоря, что оно основано на ложных слухах, и пригрозил интерцессией, то Марцелл заявил: если мне мешают провести общее постановление на пользу государству, то я проведу его от своего имени как консул. После этого он вместе со своим коллегой и даже с участием вновь избранных консулов (т. е. избранных на предстоящий 49 г.) отправился за черту города, к Помпею . Здесь он торжественно вручил Помпею меч и приказал выступить на защиту отечества, передав ему командование уже набранными легионами и объявив дальнейший набор.

Курион резко осудил на народной сходке противозаконные действия консула, но вместе с тем был бессилен что-либо им противопоставить. Его власть народного трибуна не простиралась за городскую черту. Кроме того, его полномочия в ближайшее время истекали, поэтому он почел за благо покинуть Рим и отправился к Цезарю, который в это время уже находился в Равенне, в наиболее близком к границам Италии городе подвластной ему провинции.

Курион, прибыв в Равенну, посоветовал Цезарю не упускать благоприятного момента, пока еще набор войска в Италии фактически не развернулся, и начать первому военные действия. Однако Цезарь еще колебался, не решаясь взвалить на себя всю тяжесть инициативы в междоусобной смуте, или, как выражается Авл Гиртий, «твердо решил выносить все, пока будет оставаться хоть малейшая надежда разрешить спор на почве закона, а не путем войны».

Очевидно, Цезарь в это время, хотя и считал войну весьма вероятной, все же не исключал и возможности соглашения. Во всяком случае он был готов на серьезные уступки: изъявлял согласие сдать командование восемью легионами и управление Трансальпийской Галлией к 1 марта 49 г., оставляя за собой до момента избрания только Цизальпинскую Галлию с Иллириком и всего два легиона. Кстати, на этом этапе переговоров сделал попытку принять в них участие и вернувшийся из своей провинции Цицерон. Он вернулся в радужном настроении, в ожидании триумфа и в конце ноября 50 г. высадился в Брундизии.

Цезарь был совсем не прочь привлечь Цицерона на свою сторону, писал ему и пытался повлиять на него через преданных ему людей, но, как нетрудно проследить по переписке Цицерона с его друзьями, тот явно склонялся на сторону Помпея , хотя и считал, видимо, наиболее благоприятным вариантом примирение соперников.

Пока Цицерон добирался от Брундизия до Рима, он дважды встречался и беседовал с Помпеем . Во время этих встреч Цицерон всячески стремился склонить своего собеседника к тому, чтобы он принял условия Цезаря. Помпей , хотя и не верил миролюбию Цезаря, ожидал от его нового консулата всего самого худшего и считал войну неизбежной, тем не менее тоже не был полностью свободен от колебаний. Вероятно, он хотел того, чтобы предложения Цезаря оказались отвергнутыми, но не им, а сенатом. Собственно говоря, так и произошло: Катон, Марцелл, Лентул - фактические вожди сената - не желали теперь даже слышать о переговорах, и предложения Цезаря остались без ответа.

Более того, когда народный трибун Марк Антоний выступил на сходке и огласил письмо Цезаря, в котором тот предлагал, чтобы оба соперника были освобождены от своих провинций, от командования войсками и затем отчитались перед народом в своей деятельности, то, конечно, и эта акция Цезаря не встретила сочувствия в сенате, а Катон прямо заявил, что Помпей , пойдя на то или иное мирное предложение Цезаря, совершит ошибку и только даст себя обмануть уже не в первый раз.

Разворот событий неизбежно, неотвратимо вел к гражданской войне. Очевидно, был прав Цицерон, объяснявший неудачу своих проектов мирного решения конфликта тем, что как на одной, так и на другой стороне было много влиятельных людей - явных сторонников войны. И все же Цезарь сделал еще одну, последнюю попытку примирения.

Первого января 49 г., в тот день, когда вновь избранные консулы впервые вступили в свои обязанности и руководили заседанием сената, было оглашено новое письмо Цезаря. Его доставил Курион, проделавший в три дня путь от Равенны до Рима с невероятной по тем временам быстротой. Но недостаточно было доставить письмо в сенат, следовало еще добиться его прочтения. Это оказалось совсем не так просто, потому что консулы воспротивились чтению письма, и только благодаря «величайшей настойчивости народных трибунов» чтение все же состоялось.

В письме Цезаря содержался прежде всего торжественный перечень его деяний и заслуг перед государством, затем говорилось о том, что сенат не должен его лишать дарованного ему народом права участвовать в выборах до того, как он сдаст провинцию и командование войсками; вместе с тем в письме снова подтверждалась готовность сложить с себя все полномочия одновременно с Помпеем . Но была в этом письме, видимо, и некая новая нота: Цезарь заявлял, что если Помпей сохранит за собой власть, то и он от нее не откажется и даже сумеет ее использовать. Очевидно, именно этот момент и дал основание Цицерону охарактеризовать письмо Цезаря как «резкое и полное угроз».

Реакция сената на письмо довольно подробно описана самим Цезарем в его «Записках о гражданской войне». Хотя трибунам и удалось добиться, несмотря на сопротивление консулов, чтения письма, однако добиться того, чтобы на основании письма был сделан доклад сенату и, следовательно, обсужден официальный ответ на него, все же не удалось. Консулы выступили с общим докладом о положении государства. Но по существу это была лишь процедурная уловка - все равно обсуждение общего доклада никак не могло пройти мимо вопросов, выдвинутых в письме Цезаря.

Консул Лентул заявил, что он готов действовать решительно и без колебаний, если только сенаторы проявят должную твердость и не станут, как не раз наблюдалось раньше, заискивать перед Цезарем. Тесть Помнея Сципион высказывался в таком же духе и добавил, что Помпей тоже не откажет в своей помощи сенату, но надо действовать незамедлительно, иначе будет поздно. Он же предложил принять решение, обязывающее Цезаря сложить полномочия к определенному сроку (видимо, к 1 июля), в противном случае объявить его врагом отечества, замышляющим государственный переворот.

Даже некоторые явные враги Цезаря были настроены против столь крайних и поспешных решений. Так, бывший консул Марк Марцелл высказывался в том смысле, что подобные действия следует предпринимать лишь после того, как будет закончен объявленный сенатом набор войск. Сторонник Цезаря Марк Калидий, поддержанный Целием Руфом (корреспондентом Цицерона), предложил, чтобы Помпей отправился в Испанию, считая, что если оба соперника окажутся вне Рима, то это приведет к общему успокоению. Однако на всех ораторов обрушился с нападками консул Лентул. Он заявил, что предложение Калидия вообще не имеет отношения к обсуждаемому докладу и он его даже не будет ставить на голосование. Марк Марцелл сам отказался от своего предложения. Таким образом, под нажимом консула сенат большинством голосов принял решение, сформулированное Сципионом. Само собой разумеется, что народные трибуны Марк Антоний и Кассий Лонгин наложили на это решение запрет.

Помпей , поскольку он обладал проконсульской властью, не мог находиться в самом Риме и потому, естественно, не принимал участия в заседании сената. Но так как он был где-то неподалеку от города, то еще в тот же вечер пригласил к себе всех сенаторов и во время беседы восхвалял тех, кто был за решительные действия, порицал и одновременно подбадривал колеблющихся. Город начал наполняться солдатами; Помпей вызвал своих ветеранов, пообещав им награды и повышения, вызвал также многих из тех двух легионов, что были присланы Цезарем. В этой напряженной обстановке Кальпурний Пизон, цензор и тесть Цезаря, вместе с его бывшим легатом, а ныне претором Луцием Росцием попросили дать им шестидневный срок для последней попытки примирения.

Но factio Катона, т. е. сам Катон, Сципион и консул Лентул, а за кулисами, несомненно, и Помпей , уже переступили ту грань, которая еще отделяла их от войны. 7 января на заседании сената было объявлено чрезвычайное положение (senatusconsultum ultimum). Консулы, преторы, трибуны и находящиеся с проконсульскими полномочиями под городом получали неограниченную власть, которую они могли применять и использовать, дабы «государство не потерпело какого-либо ущерба». Это, в частности, давало возможность применить такую власть и против непокорных трибунов. Тогда Марк Антоний , призывая всевозможные кары и беды на головы тех, кто осмелился принять подобное решение и, следовательно, покуситься на неприкосновенность трибунской власти, покинул заседание сената. С ним вместе удалились Кассий и Курион, тем более что один из отрядов Помпея уже якобы окружал здание. Той же ночью они трое переодетые рабами, в наемной повозке тайно бежали к Цезарю, опасаясь за свою безопасность и даже за жизнь.

8 и 9 января происходят заседания сената за чертой города, дабы дать возможность принять в них участие Помпею . Утверждается в качестве официального решения сената предложение и формулировка Сципиона, что не могло быть сделано на заседании от 1 января 49 г., поскольку тогда был наложен запрет трибунам. Снова подтверждено решение о наборе войск по всей Италии, Помпею предоставляется право получать средства из государственной казны и от муниципиев. Происходит распределение провинций: Сципиону достается Сирия, цезаревы провинции передаются Домицию Агенобарбу и Консидию Нониану: первому - Цизальпинская Галлия, второму - Трансальпийская. Эти решения, как отмечает Цезарь, проводятся крайне спешно, беспорядочно, причем попираются все права - и божеские, и человеческие.

Кстати, на одном из этих заседаний выступил Помпей . Еще раз одобрив твердость и мужество сенаторов, он довел до их сведения, что располагает девятью легионами, которые в любой момент готовы к действию. Что касается Цезаря, то, мол, хорошо известно отношение к нему его собственных солдат: они не только не сочувствуют ему и не собираются его защищать, но даже и не последуют за ним.

В результате всех этих заседаний, решений и высказываний ситуация становится предельно ясной, во всяком случае для Цезаря. 12 (или 13) января он собирает сходку солдат 13-го легиона, единственного из его легионов, который находился с ним вместе по эту сторону Альп. В своей, как всегда, искусно построенной речи Цезарь прежде всего сетует на то, что его враги совратили Помпея , к которому он всегда был дружески расположен, всячески помогая ему в достижении почестей и высокого положения в государстве. Но еще, пожалуй, огорчительнее тот факт, что путем насилия попраны права трибунской интерцессии, права, оставленные неприкосновенными даже Суллой . Объявлено чрезвычайное положение, т. е. римский народ призван к оружию. Поэтому он просит воинов защитить от врагов доброе имя и честь полководца, под водительством которого они в течение десяти лет одержали столько блестящих побед во славу родины. Речь произвела должное действие: солдаты единодушным криком изъявили готовность защищать своего полководца и народных трибунов от чинимых им обид.

Давно замечено, что эту речь и солдатскую сходку, на которой она была произнесена. Цезарь приурочивал к событиям, предшествующим переходу через Рубикон, тогда как более поздняя традиция относит ее, как правило, к тому моменту, когда уже произошла в Аримине встреча Цезаря с бежавшими к нему трибунами. Высказывалось соображение, что Цезарь в данном случае допускает эту неточность совершенно сознательно, дабы создать впечатление, что он совершил переход через Рубикон с полного согласия своего войска.

Так это или не так, но бесспорно, что Цезарь, давая довольно подробное изложение своей речи, описывая все события последних решающих дней, ни одним словом не упоминает в «Записках» о знаменитом переходе через Рубикон. Зато все более поздние историки и биографы подробно останавливаются на этом эпизоде, сообщая различные красочные подробности. Так, известно, что Цезарь располагал к моменту своего выступления следующими силами: 5 тысяч пехотинцев (т. е. упомянутый 13-й легион) и 300 всадников. Однако, как и обычно, рассчитывая более на внезапность действий и храбрость воинов, чем на их численность, он, приказав вызвать остальные свои войска из-за Альп, тем не менее не стал ожидать их прибытия.

Небольшой отряд наиболее храбрых солдат и центурионов, вооруженных только кинжалами, он тайно направил в Аримин - первый крупный город Италии, лежащий на пути из Галлии, - с тем чтобы без шума и кровопролития захватить его внезапным нападением. Сам же Цезарь провел день на виду у всех, даже присутствовал при упражнениях гладиаторов. К вечеру он принял ванну, а затем ужинал вместе с гостями. Когда стемнело, то он, то ли жалуясь на недомогание, то ли просто попросив его обождать, покинул помещение и гостей. Взяв с собою немногих, самых близких друзей, он в наемной повозке выехал в Аримин, причем сначала намеренно (по другой версии - заблудившись) следовал не той дорогой и только на рассвете догнал высланные вперед когорты у реки Рубикон.

Эта небольшая и до той поры ничем не примечательная речка считалась, однако, границей между Цизальпинской Галлией и собственно Италией. Переход этой границы с войсками означал фактически начало гражданской войны. Поэтому все историки единодушно отмечают колебания Цезаря. Так, Плутарх говорит, что Цезарь понимал, началом каких бедствий будет переход и как оценит этот шаг потомство. Светоний уверяет, что Цезарь, обратившись к своим спутникам, сказал: «Еще не поздно вернуться, но стоит перейти этот мостик, и все будет решать оружие». Наконец, Аппиан приписывает Цезарю такие слова: «Если я воздержусь от перехода, друзья мои, это будет началом бедствий для меня, если же перейду - для всех людей».

Тем не менее, произнеся якобы историческую фразу «Жребий брошен». Цезарь все-таки перешел со своим штабом через Рубикон. Плутарх даже сообщает такую деталь: знаменитая фраза была сказана по-гречески. Кстати, если только она вообще была сказана, то это вполне правдоподобно, поскольку фраза не что иное, как цитата из Менандра, которого знал и даже любил Цезарь. Кроме того, Плутарх и Светоний упоминают о всяких чудесных знамениях, сопутствующих переходу и как будто оправдывающих этот роковой шаг.

Итак, гражданская война началась. Кто же, однако, ее начал, кто был ее инициатором: Помпей с сенатом или Цезарь? Дать однозначный ответ на такой вопрос, причем ответ не формальный, но по существу, отнюдь не просто. Пожалуй, стоит вспомнить уже приводившиеся слова Цицерона, что войны хотела и та и другая сторона, причем к этому справедливому высказыванию можно сделать следующее дополнение: не только хотела, но и начала войну, как это часто бывает, тоже и та и другая сторона. И хотя до сих пор речь шла то о Помпее , то о Цезаре, то о Катоне, на самом же деле вовсе уже не люди управляли событиями, а, наоборот, бурно нараставшие события управляли и распоряжались людьми.

Тем не менее есть, пожалуй, основание говорить о некотором различии позиций Помпея и Цезаря накануне гражданской войны. Обычно считают и из предшествующего изложения следует, что Помпей с 52 г., со своего третьего консульства, уже сознательно шел на определенное охлаждение, быть может, даже на разрыв отношений с Цезарем. Об этом свидетельствовали законы Помпея , принятые во время консульства, хотя сопровождавшие их оговорки как будто исключали стремление к прямой и открытой конфронтации. И действительно, на этой начальной стадии конфликта, стадии, еще не выходящей за пределы, по выражению Плутарха, «речей и законопроектов», т. е. за пределы обычной политической борьбы, Помпей предпочитал обходные пути и закулисные действия, часто прикрываясь, как щитом, авторитетом сената. Все его акции носили и не очень последовательный и вместе с тем не очень решительный характер.

Впервые реальная перспектива вооруженной борьбы четко вырисовалась перед Помпеем , видимо, тогда, когда после его выздоровления от болезни чуть ли не вея Италия изъявила ему свою любовь и преданность, когда офицеры, приведшие легионы от Цезаря из Галлии, дезинформировали его о взаимоотношениях между Цезарем и войском, когда он был уверен, что, только стоит ему «топнуть ногой», и в его распоряжении окажется вполне готовая к боям и победам армия. Тот же Плутарх считает, что все эти обстоятельства вскружили Помпею голову, и он, забыв свою обычную осторожность, действовал неосмотрительно, легкомысленно и излишне самоуверенно.

Плутарх, по всей вероятности, прав. Но прав лишь до известной степени. Едва ли можно объяснять позицию Помпея только одной причиной, т. е. «головокружением от успехов». В таком объяснении дает о себе знать неписаное правило: если победителей, как известно, не судят, то побежденных судят всегда и по большей части несправедливо. На все поступки и действия Помпея неизбежно ложится ретроспективный отсвет его конечного поражения. Бесспорно лишь то, что с момента возникновения реальной угрозы гражданской войны Помпей начинает действовать иначе - гораздо решительнее и более открыто. Вместо того чтобы прибегать к авторитету сената, он сам теперь оказывает на него давление: он смыкается с наиболее ярыми врагами Цезаря, проявляет неуступчивость при переговорах и, наконец, довольно прямо высказывается о неизбежности войны. Создается впечатление, что военные действия против Цезаря он на этом позднем этапе конфликта даже предпочитает политической борьбе.

Вполне возможно, что это не только впечатление. Помимо «головокружения» и самоуверенности речь должна идти, несомненно, о более глубоких внутренних причинах, толкавших Помпея к войне. Дело в том, что в какой-то определенный момент Помпей , по-видимому, совершенно ясно и бесповоротно понял, что в борьбе, которая ведется или будет вестись политическими средствами, его поражение неизбежно и ему никогда не одолеть своего соперника, но если встанет вопрос о борьбе вооруженной, то это в корне изменит ситуацию, здесь он в своей стихии, и потому итог подобного соревнования может оказаться совсем иным. Таким образом, для Помпея шансы на победу, на успех были связаны именно с войной, и, пожалуй, только с войной, тем более что в этом плане он на самом деле несколько переоценивал свои силы и возможности.

Однако позиция Помпея в целом не выглядела столь безрассудной, как изображал Плутарх. Наоборот, у некоторых авторов мы встречаем любопытные намеки, которые дают возможность составить иное представление о ходе дел. Например, Аппиан рассказывает, что вовсе не Помпей был дезинформирован теми офицерами, которые привели легионы от Цезаря, но что он сам подкупил этих офицеров для того, чтобы они своими рассказами оказали определенное влияние на широкое общественное мнение. Мы знаем, кстати, что именно этот козырь Помпей использовал в своем выступлении на одном из последних заседаний сената перед началом войны.

Что касается Цезаря, то его положение было иным. Судя по всему, он не только не боялся превратностей политической борьбы, но, наоборот, стремился к ней, ибо был уверен, что на этом поприще всегда возьмет верх и над сенатской олигархией и над самим Помпеем . Поэтому он был заинтересован в использовании всех возможностей мирного решения конфликта. Конечно, речь не идет о каком-то его врожденном миролюбии, о том, что он начисто исключал военный вариант или чрезмерно его опасался, но просто Цезаря в данном случае устраивал и мирный путь, т. е. заочный консулат, затем возвращение в Рим, пусть даже при условии отказа от командования и роспуска легионов. Кстати, существовало еще одно и отнюдь не маловажное соображение. Выступать в роли откровенного зачинщика войны Цезарю было гораздо сложнее: Помпею меч вручили сенат и консулы, следовательно, те, кто олицетворял в своем лице государство; Цезарь же как-никак восставал против «законных властей». Этими соображениями и определялась его позиция: не столь уже активное стремление к войне, готовность к переговорам (даже после Рубикона!), довольно далеко идущие уступки, колебания вплоть до самого последнего момента. Только когда все обращения к сенату были отвергнуты или оставлены без ответа, когда было объявлено чрезвычайное положение и начался спешный набор войск по Италии, когда, наконец, народным трибунам пришлось бежать из Рима, - только тогда Цезарь, убедившись в «непробиваемости» своих врагов для акций подобного рода, перешел к иному образу действий - повел свои войска на Рим.

Две различные позиции, следовательно, и две линии поведения. Это вполне естественно; парадоксально лишь то, что поведение каждого из соперников на последней стадии конфликта отнюдь не вытекает, но скорее даже противоречит занимаемой ими позиции. Так, Цезарь, хотя он и не стремился к войне, тем не менее, как только он перестал колебаться и начал действовать, действует, как всегда, решительно и быстро. Помпей же, наоборот, желая войны, рассчитывая на нее, на сей раз, как никогда, растерян, выступает вяло, неуверенно, как бы даже и не всерьез. Об этом вполне единодушно свидетельствуют все древние авторы.

10 января 49 года до нашей эры Гай Юлий Цезарь перешёл Рубикон, повернув ход мировой истории.

Давайте вспомним как это было...

Гай Юлий Цезарь пересекает реку Рубикон. Фрагмент открытки. © / www.globallookpress.com

Выражение «перейти рубикон», то есть сделать некий определяющий поступок, не дающий более возможности для корректировки принятого решения, известно достаточно хорошо. Большинство также осведомлено о том, что своим появлением это выражение обязано Гаю Юлию Цезарю .

Куда меньше известно о том, что за Рубикон и при каких обстоятельствах перешёл сам Цезарь, и почему этот шаг политика и полководца вошёл в историю.

К середине I века до нашей эры Римская республика переживала внутренний кризис. Одновременно с большими успехами в завоевательных походах возникли проблемы в системе государственного управления. Римский сенат погряз в политических дрязгах, и ведущие римские военачальники, добывшие себе славу и популярность в завоевательных походах, задумались об отказе от республиканского устройства в пользу диктатуры и монархии.

Успешный политик и военачальник Гай Юлий Цезарь был одним из тех, кто не просто высказывался за централизованную власть, но не прочь был сосредоточить её в своих руках.

В 62 году до нашей эры в Риме сложился так называемый триумвират - фактически Римской республикой стали управлять три самых амбициозных политика и военачальника: Гней Помпей ,Марк Лициний Красс и Гай Юлий Цезарь. Красс, подавивший восстание Спартака , и Помпей, одержавший блестящие победы на Востоке, имели притязания на единоличную власть, однако к тому моменту не могли в одиночку справиться с противодействием римского сената. Цезарь в тот момент больше рассматривался как политик, которому удалось склонить к союзу открыто враждовавших Помпея и Красса. Перспективы самого Цезаря как единоличного главы Рима смотрелись на тот момент значительно скромнее.

Ситуация изменилась после того, как возглавивший римские войска в Галлии Цезарь победил в семилетней Галльской войне. Слава Цезаря как полководца сравнялась со славой Помпея, и кроме того, у него появились верные лично ему войска, что стало серьёзным аргументом в политической борьбе.

Цезарь против Помпея

После того как в 53 году до нашей эры Красс погиб в Месопотамии, вопрос свёлся к тому, кому из двух достойных противников, Помпею или Цезарю, удастся стать единоличным властителем Рима.

В течение нескольких лет противники пытались сохранить хрупкое равновесие, не желая скатываться к гражданской войне. И Помпей, и Цезарь имели верные им легионы, однако те располагались в завоёванных провинциях. По закону, полководец не имел права вступать в границы Италии во главе войска, если на самом полуострове не велось военных действий. Нарушитель этого закона объявлялся «врагом Отечества», что по своим последствиям было сопоставимо с объявлением «врагом народа» в сталинском СССР.

К осени 50 года до нашей эры кризис в отношениях между Помпеем и Цезарем достиг своего пика. Обе стороны, не сумев договориться о новом «разделе сфер влияния», стали готовиться к решительному столкновению. Римский сенат первоначально занимал нейтральную позицию, однако затем сторонники Помпея сумели склонить большинство в его пользу. Цезарю было отказано в продлении полномочий проконсула в Галлии, что позволяло ему командовать войсками. В то же время Помпей, имевший в своём распоряжении верные ему легионы, позиционировал себя как защитника республиканского «свободного строя» от узурпатора Цезаря.

1 января 49 года до нашей эры сенат объявил Италию на военном положении, назначил Помпея главнокомандующим и поставил задачу прекратить политическую смуту. Под прекращением смуты подразумевалось сложение Цезарем своих полномочий проконсула в Галлии. На случай его упорства были начаты военные приготовления.

Цезарь был готов сложить военную власть, но только в том случае, если на то же согласится Помпей, однако сенат на это не пошёл.

Главное решение

Утром 10 января 49 года до нашей эры Цезарь, находившийся в Галлии, получил известие о военных приготовлениях сената и Помпея от своих бежавших из Рима сторонников. Половина верных ему сил (2500 легионеров) находилась на границе провинции Цизальпийская Галлия (ныне - северная Италия) и самой Италии. Граница проходила по небольшой местной реке Рубикон.

Для Цезаря настало время ключевого решения - либо, подчинившись сенату, сложить полномочия, либо с верными войсками форсировать реку и двинуться на Рим, тем самым нарушив действующие законы, что в случае неудачи грозило неминуемой смертью.

Уверенности в успехе у Цезаря не было - он был популярен, но не менее популярен был и Помпей; его легионеры были закалены Галльской войной, но воины Помпея были не хуже.

Но 10 января 49 года до нашей эры Гай Юлий Цезарь принял решение с войсками форсировать Рубикон и идти на Рим, предопределив не только свою собственную судьбу, но также и дальнейший ход истории Рима.

Перейдя Рубикон во главе войск, Цезарь тем самым начал гражданскую войну. Стремительность действий Цезаря обескуражила сенат, а Помпей с имеющимися силами не рискнул выступить навстречу и даже оборонять Рим, отступив в Капую. Тем временем на сторону наступающего Цезаря переходили гарнизоны занимаемых им городов, что укрепляло уверенность полководца и его сторонников в конечном успехе.

Помпей так и не дал решающего сражения Цезарю в Италии, уйдя в провинции и рассчитывая одержать победу при помощи расположенных там сил. Сам Цезарь, лишь проездом побывав в захваченном его сторонниками Риме, отправился преследовать противника.

Войска Цезаря после пересечения Рубикона. Фрагмент старинной гравюры. Источник: www.globallookpress.com

Выбор Цезаря изменить нельзя

Гражданская война затянется на долгие четыре года, хотя главный противник Цезаря Помпей будет убит (вопреки воле Цезаря) после поражения в битве при Фарсале. Окончательно партия помпеянцев будет разгромлена лишь в 45 году до нашей эры, всего за год до гибели самого Цезаря.

Формально Цезарь не стал императором в нынешнем понимании этого слова, хотя с момента его провозглашения диктатором в 49 году до нашей эры его полномочия только росли, и к 44 году до нашей эры он имел практически полный набор атрибутов власти, присущих монарху.

Последовательная централизация власти Цезарем, сопровождавшаяся потерей влияния Римского сената, и стала причиной заговора сторонников сохранения Рима как республики. 15 марта 44 года до нашей эры заговорщики напали на Цезаря в здании заседаний сената, нанеся ему 23 ножевых ранения. Большинство ран были поверхностными, однако один из ударов всё-таки оказался смертельным.

Убийцы не учли одного: Цезарь был крайне популярен среди низов и средних слоёв Рима. Народ был чрезвычайно разгневан заговором аристократов, в результате чего им самим пришлось бежать из Рима. После гибели Цезаря Римская республика пала окончательно. Наследник Цезаря, его внучатый племянник Гай Октавий, стал полновластным римским императором, известным теперь как Октавиан Август. Рубикон был уже перейдён.

Тем не менее, найти эту реку в современной Италии оказалось не так-то просто. Для начала стоит вспомнить, что нам известно об этой реке? Само слово Рубикон образовано от прилагательного «rubeus», что в переводе с латыни означает «красный», этот топоним появился в связи с тем, что воды реки носили красноватый оттенок из-за того, что река текла по глине. Рубикон впадает в Адриатическое море, и располагается между городами Чезена и Римини.

При правлении императора Августа граница Италии была передвинута. Река Рубикон утратила свое основное назначение. Вскоре она вовсе исчезла с топографических карт.

Равнина по которой протекала река, постоянно затоплялась. Так что современные искатели реки долгое время терпели неудачу. Пришлось исследователям углубиться в исторические справки и документы. Поиск знаменитой реки затянулся почти на сто лет.

В 1933 году многолетний труд увенчался успехом. Протекающая ныне речка, носящая название Фьюминчино, была официально признана бывшим Рубиконом. Теперешний Рубикон располагается неподалеку от городка Савиньяно-ди-Романья. После того, как река Рубикон была найдена, город переименовали в Савиньяно-суль-Рубикон.

К сожалению, каких-либо материальных исторических данных о переходе Юлия Цезаря через реку не осталось, так что Рубикон не привлекает массы туристов ежегодно и не сильно интересует археологов. Да и от некогда могучей реки мало, что осталось: протекающая в промышленном районе река Фьюминчино загрязнена, местные жители интенсивно разбирают воду на полив, а весной река вовсе исчезает по причине естественного пересыхания.

Значение этой фразы и сейчас, и в те времена толковать можно было одинаково:

1. Принять бесповоротное решение.

2. Рискнуть всем ради победы.

3. Совершить поступок, который уже не может быть отменён.

4. Поставить на карту всё, рискнуть всем.

Дата: 50 год до н. э.

Юлий Цезарь переходит Рубикон

17 декабря 50 г. до Р. Х. Юлий Цезарь, проконсул (губернатор и командующий армией) Галлии, отдал приказ войскам перейти речку Рубикон, которая отделяла писальпинскую Галлию от Италии.

Поступая подобным образом, он поставил себя вне закона, так как римский сенат принял решение считать изменником родины каждого, кто пересечет эту границу с вооруженной силой.

С тех пор сохранилось выражение "перейти Рубикон", означающее нарушение всяческих границ и запретов.

Многие знаменитые полководцы и до Юлия Цезаря грубо обращались с республиканскими установлениями, но именно поступок Цезаря расценили как государственный переворот, положивший конец Римской республике, хотя императорский строй установится только при преемнике Цезаря Октавиане Августе.

Кризис Римской республики

Завоевательные войны римлян длились в течение двух столетий (события происходили до нашей эры).

На Востоке римские полководцы Сулла и Помпей воевали с царем Понта (страна на берегу Черного моря, на севере современной Турции) Митридатом и победили его. Понт, Вифиния (еще одно государство Малой Азии) и затем Сирия стали римскими провинциями.

На Западе Юлий Цезарь покоряет Галлию (58–52 гг. до н. э.). Эта война завершается восстанием объединенных галльских племен под руководством вождя арвернов (галльское племя, давшее имя области Овернь) Верцингеторига и разгромом их.

Рим получает огромные богатства от эксплуатации своих провинций. Награбленным, однако, пользуются только богачи. Чтобы достичь высших выборных должностей, они должны нести большие расходы: нужно не только проводить предвыборные кампании, но и благодарить римлян после выборов. Переизбираемые ежегодно должностные лица не получают вознаграждения, а наоборот, несут огромные расходы (например на устройство цирковых игр для избирателей). После выхода и отставку они становятся правителями провинций и там стараются не только возместить потраченное, но и награбить сверх того. Адвокат и политик Цицерон, выступая в защиту сицилийцев, в своей знаменитой обвинительной речи против Верреса, проконсула Сицилии, разоблачил его поборы и преступления.

Крестьяне-воины, мелкие и средние земледельцы, составляющие средний класс, постепенно разоряются из-за бесконечных военных кампаний, так как вынуждены подолгу находиться далеко от своих наделов.

В конце II в. до н. э. братья Тиберий и Гай Гракхи, народные трибуны (должность, созданная для защиты интересов плебеев), попытались изменить эту тенденцию. Тиберий Гракх предложил аграрный закон, который обязывал возвратить общественные земли, захваченные богачами, и разделить их на участки для раздачи бедным гражданам. Братья встретили отчаянное сопротивление Сенаторов и были уничтожены один за другим.

С тех пор преобладающей формой землепользования и Италии стало крупное земельное владение, "вилла", которое обрабатывали рабы под руководством управляющего-раба.

Диктатура Юлия Цезаря

В таких условиях существование республиканских институтов затрудняется. Уже до Цезаря некоторые победоносные полководцы – Марий, Сулла, Помпей – относились к этим учреждениям пренебрежительно. Сулла, например, захватил диктаторскую власть без ограничения во времени, но отрекся от нее после изменения конституции.

В 60 г. до н. э. Юлий Цезарь, амбициозный политик, до сих пор ничем не примечательный, разве что огромными долгами и скандалами в частной жизни, разделил власть с Помпеем и богачом Крассом. Так возник первый триумвират. После пребывания в должности консула он стал проконсулом Галлии, которая состояла из Нарбоннской провинции (включенной в состав римских владений в 121 г. до н. э.) и Галлии цисальпинской.

Цезарь ринулся на завоевание Галлии, называемой "волосатой" (основная часть Галлии до берегов Рейна), чтобы заполучить недостающую ему воинскую славу и обрести преданную армию.

После гибели Красса на Востоке в войне против Парфии в Риме при поддержке сената устанавливается единоличная власть Помпея.

Именно тогда Цезарь переходит Рубикон. Он вступает в Рим, преследует Помпея и его сторонников, бежавших на Восток, и наносит им сокрушительное поражение в битве при Фарсале, в Фессалии. Бежавший в Египет Помпеи убит

По приказу придворных царя. Юлий Цезарь проявил великодушие, наказав его убийц и поставив на египетский трон прекрасную Клеопатру.

За несколько лет он уничтожил все оставшиеся очаги сопротивления.

Государственный деятель и одновременно писатель, Цезарь пропагандирует свои подвиги, описывая походы и Галлию и гражданскую войну.

Он присвоил себе всю полноту власти и титул диктатора сначала на определенный срок, затем пожизненно. Позже он принял титул императора (от слова imperium, т. е. военная власть).

Однако он не осмелился провозгласить себя царем, поскольку этот титул вызывал негодование римлян.

15 марта 44 г. до н. э. (в день "мартовских ид") Цезарь был убит на заседании сената группой заговорщиков, надеявшихся восстановить республику. Среди них был Брут, которого он любил, как сына. Узнав его среди нападавших, он произнес знаменитую фразу: "Tu quoque, fili" ("И ты, мой сын").

Наследие Юлия Цезаря

Республика не была восстановлена. Главный помощник Цезаря Марк Антоний и внучатый племянник и приемный сын Цезаря Октавиан договорились с Лепидом и создали второй триумвират. В конце концов Антоний и Октавиан разделили римские владения: Октаниан получил Запад, а Антоний – Восток.

Последний расположился в Александрии, женился на царице Клеопатре и вел жизнь восточного царя. Было нетрудно убедить римлян, что Антоний замышляет установить в Риме монархию. Конфликт вспыхнул в 31 г. до и. э. Решительная битва произошла у мыса Акций, где египетский флот был разбит. Антоний кончил жизнь самоубийством, так же поступила Клеопатра. Египет прекратился в римскую провинцию.

Став единоличным правителем, Октавиан усыпил подозрительность римлян, спрятав реальную безграничную власть за показным уважением к республиканским институтам. Себя он притворно объявил всего лишь принцепсом – первым лицом республики (отсюда произошло наше "принц"). Слово "принцепс" являлось эвфемизмом для слова "император", значение которого мы объяснили. Наследники Октавиана, кроме того, называли себя "цезарями", превратив имя собственное в титул.

От сената Октавиан получил имя Август (термин религиозного происхождения), которое и заменило прежнее.

В действительности Август установил новый режим – империю, заменившую собой республику.

Перед началом гражданской войны Цезаря с сенатом и Помпеем выяснилась огромная разница между двумя готовившимися к борьбе партиями. На стороне Помпея и сената господствовали страсти и гордость партии; каждый хотел повелевать и руководить другими. Главнокомандующий, избирая второстепенных начальников, вынужден был обращать внимание не на способности, а на знатность; каждое приказание его подвергалось пересудам и в самых счастливых случаях исполнялось медленно: к довершению зла, эта партия не сделала никаких приготовлений к войне. На стороне Юлия Цезаря , напротив, управляла воля одного человека, которому никто не противоречил, и все было приготовлено к решительному удару; припасы для гражданской войны были собраны заранее, тогда как приверженцы Помпея должны были выжимать их у жителей Италии. Единственное преимущество противников Цезаря состояло в том, что они имели в своей власти государственную казну, флот и все провинции государства, кроме Галлии и Верхней Италии. Но зато все революционные элементы эпохи были на стороне Цезаря. Кроме того, он обладал еще преимуществом личной храбрости и командовал хорошо обученным войском, тогда как враги его должны были вновь набирать и учить своих солдат. Помпей немедленно стал вербовать войска во всей Италии и насилием брать у жителей деньги, съестные припасы и оружие, не щадя даже сокровищ храмов. Набор войска и укрепление различных местностей Италии были поручены некоторым сенаторам. Между ними находился и Цицерон , незадолго перед тем возвратившийся из своего наместничества и напрасно старавшийся помешать началу гражданской войны. Подобно большинству тогдашних второстепенных начальников, Цицерон был решительно неспособен занимать должность военачальника или даже советника в военном совете.

Прижизненный бюст Юлия Цезаря

Переход Рубикона Цезарем

Стоявший на границе Галлии и Италии Цезарь имел под руками в Равенне только один легион . Но, приняв в расчет, что большая часть остальных его войск спешила форсированными маршами в Верхнюю Италию, он не задумался опередить своих противников и немедленно начать борьбу. Риторические историки, желая придать интерес своему рассказу о начале этой, второй для Рима гражданской войны, украсили множеством поэтических преданий вступление Цезаря в Италию. По их рассказам, подойдя со своим легионом к Рубикону, – пограничной реке своего наместничества, Цезарь впал в глубокую задумчивость и сказал своим спутникам: «нам еще есть время возвратиться; но один шаг далее, и начнётся междоусобие». Спустя несколько минут, он пришел в себя и со знаменитыми словами «жребий брошен » переправился через реку (49 г. до Р. Х.). Сам Цезарь, оставивший нам историю второй гражданской войны, а также многие другие историки древности, не говорят ни слова об этом факте. Весь рассказ противоречит самому себе. Цезарь задолго обдумывал свои предприятия. Притом, зная его характер, нельзя, кажется, предположить, чтобы в решительную минуту начатия войны он своим раздумьем захотел приводить войско в унынии.

Цезарь занимает Италию

Цезарь встречал повсюду самый торжественный прием и, гоня пред собою войска противников, неудержимо стремился к Риму. Известие о вступлении его в Италию распространило ужас и замешательство между его противниками, в особенности когда первый, посланный против него, отряд перешел на его сторону. Все пришло в смятение: между предводителями партии господствовали нерешительность и отчаяние; вновь набранные войска разбежались. Знатные римляне, незадолго перед тем ожидавшие всего от Помпея, не думая о повиновении, сами с насмешками повелевали главнокомандующим. Аристократическая партия убедилась, что не в состоянии защищать Италию от приближавшихся войск Цезаря, и потому решилась, оставив полуостров, перенести гражданскую войну в Грецию. Аристократам хотелось сделать это как можно скорее, пока они еще владели флотом и провинциями всего Востока, Африкою и Испаниею, и таким образом в случае нужды могли напасть на Италию с моря. Цезарь старался помешать намерению своих противников и поспешил к Брундизиуму, где Помпей, с войском, садился на корабли. Но он пришел слишком поздно. Помпей, убедившись в невозможности переправить свои войска за один раз, успел укрепить город, и через это доставил себе возможность переправить в Грецию отдельные части своего войска, прежде чем Цезарь, не имевший ни одного корабля, начал правильную осаду города. Надменные представители аристократической партии упрекали Помпея, на которого смотрели как на простое орудие своей партии, в том, что он не решился сразиться с Цезарем. Но мог ли Помпей с немногочисленными и ненадежными войсками, остававшимися еще в Брундизиуме, устоять против шести легионов Цезаря? Упрек аристократов служит доказательством тягостного положения человека, который стоит за интересы людей, умеющих только говорить и советовать, а не действовать.

Гражданская война в Испании. Битва при Илерде

В два первых месяца гражданской войны Цезарь овладел всем полуостровом. Убедившись в невозможности удержать Сицилию и Сардинию после потери Италии, аристократы оставили и эти острова, а победитель прежде похода на Балканы решил отправиться в Испанию, где Помпей расположил сильную армию из старых войск. Цезарь весьма основательно хотел прежде всего обезопасить Италию со стороны Испании. Ему нужно было, по собственным его словам, сначала победить войско без главнокомандующего; после чего уже легко было победить главнокомандующего без войска. Перед походом в Испанию, он отправился в Рим, где сделал наскоро некоторые необходимые распоряжения и овладел государственной кассой, в поспешности забытою Помпеем. Тотчас по своем прибытии, Цезарь созвал народ и остатки сената, успокоил граждан своею кротостью и не коснулся ни одного из правительственных учреждений. Благоразумный Цезарь оказал пощаду и снисхождение даже явным своим врагам. Некоторые, как, например, трибун Луций Цецилий Метелл, хотели отказать ему в его требованиях, на которые он не имел другого права, кроме права оружия, и которые уже по этому одному нужно было исполнить. Метелл не хотел допустить, чтобы Цезарь овладел государственною казною, и когда старания его не имели успеха, он стал пред дверьми казнохранилища, с намерением защищать его своею грудью. Цезарь приказал оттолкнуть его, но не наказал за упорство. Все прославляли кротость Цезаря, но вскоре после удаления из Рима он показал своим поступком с городом Массилией (Марселем), что кротость его была делом одного расчета, и что он мог быть в гражданской войне строгим и даже жестоким, если ему покажется это нужным. Когда на пути в Испанию он приблизился к Массилии, граждане этого города заперли перед ним свои ворота, желая оставаться нейтральными до решения спора между соперниками. Но Цезарь, которому нужна была их гавань и корабли, осадил город, оставив пред ним часть своего войска, и когда массилийцы, после долгой и упорной защиты, принуждены были сдаться, жестоко наказал их. В Испании он должен был вести трудную войну, и только с большими усилиями удалось ему победить легионы Помпея в битве при Илерде (49 г. до Р. Х.) и покорить страну.

Местоположения битв при Илерде (49 г. до Р. Х.) и Мунде (45 г. до Р. Х.)

Гражданская война на Балканах. Битва при Фарсале

Успешно окончив гражданскую войну на Пиренеях, Цезарь возвратился в Рим и провозгласил себя диктатором, чтобы иметь право издать некоторые нужные для себя законы. Он позволил возвратиться всем изгнанникам, за исключением Милона ; даровал жителям Верхней Италии права римского гражданства и привел в порядок законодательство о долгах, постановив после добровольной оценки продавать заложенные имения и вычитать уплаченные проценты из капитала долга. Он долгое время не решался принять на себя сан диктатора, ненавистный для всех и напоминавший собою Суллу , который первый возвел диктатуру на степень неограниченной царской власти. Через одиннадцать дней он отказался от диктатуры, провозгласив себя и одного из своих приверженцев консулами и вскоре после того посадил свое войско на корабли в Брундизиуме с намерением продолжить гражданскую войну в на Балканах.

Пока Цезарь покорял Италию, Сицилию, Сардинию, Массилию и Испанию, устраивал дела в Риме и под предводительством Куриона отправил войско в Африку, его противники, действуя очень медленно, успели только выгнать из Далмации Публия Корнелия Долабеллу, намеревавшегося занять эту страну от имени Цезаря, и взяли в плен другого неприятельского полководца, спешившего к нему на помощь. Цезарь беспрепятственно высадился на восточный берег Адриатического моря, овладел большею частью Эпира и, в ожидании прибытия остальных войск из Брундизиума, укрепился близ города Диррахия, занятого войсками Помпея. Долгое время не получая ожидаемых подкреплений, Цезарь в бурную ночь сел в лодку и отправился к Брундизиуму, и когда кормчий хотел возвратиться по случаю бури, Гай Юлий сказал ему замечательные слова: «Не бойся! Ты везешь Цезаря и его счастье!», Но он все-таки должен был возвратиться, не доплыв до Брундизиума. Через несколько времени прибыли наконец с нетерпением ожидаемые им войска. Расположившись лагерем против неприятельского войска, Цезарь старался совершенно окружить его своими окопами. Но Помпей обнаружил здесь всю опытность старого полководца, побеждая хитрость хитростью, и оказался столь же искусным в выборе и перемене своих позиций, как и его противник. Он дал Цезарю у Диррахия семь сражений, кончившихся большею частью в его пользу. Видя невозможность держаться близ морского берега, вследствие недостатка съестных припасов и того, что его враги имели превосходство на море, Цезарь поспешно отступил от своего противника и, следуя по трудным дорогам, прибыл в Фессалию. Помпей сделал при этом важную ошибку, решив преследовать Цезаря вместо того, чтобы воспользоваться своим флотом из пятисот кораблей и переправиться в Италию.

Даже в Фессалии, где близ города Фарсала расположились лагерем оба войска (летом 48 г. до Р. Х.), Помпей старательно избегал сражения, находя для себя более выгодным медлить окончательной развязкой. Цезарю же нужно было воспользоваться первым случаем решить дело. Но Помпей, окруженный двумястами сенаторов, представлявших в Фессалии римский сенат, не мог исполнить своих намерений. В его лагере было множество знатных вельмож, которые соскучились по Риму, будучи принуждены в лагере подчинять свою волю и свое мнение распоряжениям одного лица. В своей надменности гордые аристократы были так уверены в победе, что уже заранее обсуждали, как будут действовать по окончании гражданской войны, и налагали на своих неприятелей проскрипции с отнятием имуществ. Следствием их неблагоразумия был не только проигрыш сражения при Фарсале , но и гибель республики. Легионам Цезаря, которых он во время продолжительной войны успел прекрасно обучить и одушевить истинно воинским духом, Помпей противопоставить войско из неопытных новобранцев. Можно ли было сомневаться в исходе битвы? Какую пользу могла оказать приверженцам Помпея многочисленность их войска, вдвое превышавшая войска Цезаря? Помпей потерпел при Фарсале полное поражение, и если верить собственным показаниям Цезаря, то редко решительная битва выигрывалась с такою незначительною потерей. Цезарь лишился только двухсот тридцати человек, тогда как на стороне его противников было убито несколько тысяч; весь лагерь, двадцать четыре тысячи пленных попали в руки победителя. Солдаты, оставшиеся в живых и не взятые при Фарсале в плен, рассеялись в разные стороны. Помпей бежал и счастливо достиг берега. Цезарь не обесчестил своей победы мщением; вполне полагаясь на свое войско и свою личную храбрость, он мог без вреда для себя щадить своих врагов по гражданской войне.

Гибель Помпея

Помпей, в самом начале битвы потеряв голову, был не рассудительнее и впоследствии. Он удалился на свой флот, все еще владычествовавший на море, и отправился в Африку, где подчиненные ему начальники, в соединении с нумидийским царем Юбой, собрали значительное войско. Хотя незадолго пред тем умер главный адмирал флота Помпея Марк Кальпурний Бибул, но корабли его все-таки успешно бились с флотом Цезаря и нанесли ему несколько значительных поражений. Впрочем, морские силы Помпея состояли большею частью из египетских, афинских и греческих кораблей, которые после битвы при Фарсале почти все возвратились на родину. Помпей отправился в Азию, обитатели которой, само собой разумеется, вовсе не были расположены жертвовать для него собою. Тесть его, Метелл Сцицион, в бытность проконсулом Сирии, поступал очень жестоко с жителями провинции, а большинство малоазиатских владетелей были слишком много должны Помпею и радовались всякому случаю избавиться от долгов. Очень хорошо зная это, Цезарь счел за лучшее настигнуть Помпея в Малой Азии. Еще во время пребывания Помпея на Кипре, родосцы отказались принять его друзей, а сирийские города, под страхом смертной казни, запретили являться к себе всем его приверженцам. Таким образом, он должен был изменить свой план и, к несчастью, вздумал обратиться в Египет . Но и там преследовал его Цезарь, скоро увидевший, что противнику не следует давать времени собрать новое войско и что гражданская война с жалкими остатками римской аристократии может быть совершенно окончена, как только он возьмет в плен или умертвит её главу и руководителя.

В Египте царствовал в то время тринадцатилетний Птолемей XII Дионис, под опекою трех хитрых царедворцев, искусно употреблявших в свою пользу знание и образованность своего времени. Когда Помпей вышел на берег, прося убежища, эти три царедворца: Теодот, Ахилл и Потин, поступили с ним согласно с древним правилом восточной политики, по которому считалось, что победителю, желающему овладеть троном, нельзя ничем услужить более, как умерщвлением противника. Под видом дружеского приема, они решились заманить к себе Помпея и умертвить его. Ахилл, в сопровождении нескольких военачальников на небольшой лодке отправился к кораблю Помпея, чтобы взять его с собою, уверяя, что по мелководью кораблям нельзя приблизиться к берегу. Помпей не обратил внимания на предостережения своих друзей и спутников и с четырьмя из своих людей сел в лодку; но едва она подошла к берегу, как Ахилл со своими приближенными напал на Помпея и убил его на глазах его супруги, находившейся на корабле. О помощи нельзя было и думать; даже телом его нельзя было овладеть, потому что стоявший вблизи военный египетский флот принудил корабль Помпея к поспешному бегству. Египетские министры отрезали у убитого голову, желая представить ее Цезарю, а туловище было похоронено на морском берегу одним из отпущенников Помпея. Через несколько дней прибыл в Египет Цезарь, и Ахилл поднес ему голову Помпея, но победитель с негодованием отвернулся от ужасного зрелища и со слезами дал пред убитым обещание отмстить его убийцам. Так повествуют о смерти Помпея некоторые писатели древности, и нужно быть в высшей степени несправедливым к Цезарю, чтобы вместе с английским историком Фергюсоном сомневаться в истине этого рассказа. Как ни мало чувствительности было у Цезаря, но мы не имеем никаких оснований отрицать того, что воспоминание о прежней дружбе его с Помпеем и мысль о непостоянстве человеческого величия могли извлечь у победителя слезы истинной скорби при виде бледной головы врага.

Клеопатра и Цезарь

Цезарь, преследуя Помпея, отправился из Фессалии к Геллеспонту, а оттуда, чрез Родос, в Египет. Легкость, с какою он побеждал в гражданской войне, яснее всего показывает нам, как мало энергии и единства имели партия и могущество Помпея. Едва Цезарь появился на Геллеспонте, как приверженец Помпея, Гай Кассий Лонгин , сдал победителю вверенные ему семьдесят кораблей, и вся Малая Азия покорилась Цезарю тотчас по высадке нескольких легионов в Вифинии. Уменьшив подати, платимые жителями Азин, и сделав наскоро некоторые необходимые распоряжения, Цезарь поспешил в Египет. Здесь он показал хитрым и вероломным правителям, как сильно ошибались они в его характере. Явившись в Египет господином и повелителем, он принял сторону сестры царя, Клеопатры , которая лишена была должного участия в правлении людьми, овладевшими молодым царем, и приказал умертвить Потина, сделавшего покушение на его жизнь. Клеопатра, бывшая тогда в цвете лет и известная не столько своею красотою, сколько своею обаятельною прелестью, усвоила себе все тонкости восточного кокетства и потому имела огромную власть над таким сластолюбцем, как Цезарь. Расположив его к себе, она выпросила у него должность соправительницы царя. Ахилл, командовавший египетским войском, начал тогда с Цезарем войну, подробно описанную нам одним из римских военачальников, Гирцием. Казалось, что Цезаря, имевшего при себе в то время лишь несколько тысяч солдат, легко было победить. Действительно, эта так называемая александрийская война задержала Цезаря в Египте на девять месяцев (октябрь 48 - июль 47 г. до Р. Х.), но он все-таки окончил дело прежде, чем пришли к нему подкрепления из Азии, и разбил наголову египетское войско. Молодой царь, Ахилл и прочие участники в убийстве Помпея, за исключением Теодота, пали в битве. Цезарь, объявив Клеопатру правительницей страны, оставил часть своих войск в Египте.

Цезарь и Клеопатра. Художник Ж. Л. Жером, 1866

«Пришёл, увидел, победил»

До возвращения своего в Рим Цезарь совершил еще поездку в Малую Азию, куда призывали его успешные предприятия Фарнака , сына и убийцы Митридата Великого . За год перед тем Фарнак выступил из своего босфорского царства, чтобы, пользуясь междоусобною войною, покорить земли, бывшие подвластными его отцу. Он завладел Каппадокией, Армениею и Понтом и победил наместника Цезаря в Вифинии. Цезарь, несмотря на то, что торопился в Рим, чувствовал вместе с тем необходимость стать самому во главе войска, выгнать Фарнака из Малой Азии и опять оттеснить его в Босфор. Только таким образом он мог, подобно Помпею после победы его над Митридатом, явиться в Азии неограниченным повелителем всего римского государства. Цезарь окончил все предприятие с необыкновенною быстротою: разобрал во время своего похода в Понт споры азиатских владетелей и городов; разбив Фарнака, принудил его к поспешному бегству в Босфор и окончил все в столь непродолжительное время, что имел полное право донести сенату об этой войне в трех вошедших впоследствии в пословицу словах: veni, vidi, vici (пришел, увидел, победил).

Антоний и Долабелла в Риме

Между тем в Риме, куда Цезарь возвратился в декабре 47 г. до Р. Х., происходило страшное волнение. Тотчас после битвы при Фарсале Цезарь был избран на всю жизнь в народные трибуны , на пять лет в консулы и на один год в диктаторы. Так как город нуждался в военном правителе, то Цезарь послал тогда, в качестве своего наместника или magister equitum, Марка Антония , начальствовавшего в битве при Фарсале отрядом его войска. Антоний был человек очень способный, но не отличался твердостью правил и строгою нравственностью, и по своему распутству и склонности к насилию считался одним из самых развратных и порочных людей своего времени. Он открыто предавался в Риме разврату, возмущая всю Италию своими неприличными оргиями и безрассудными злодействами. Вместе с ним государственными делами управлял именем Цезаря столь же безнравственный народный трибун, Публий Корнелий Долабелла , не имевший решительно никаких талантов. Оба правителя были в неоплатных долгах, и Долабелла решился воспользоваться тогдашним положением дел, чтобы избавиться от своих кредиторов насилием. Он предложил объявить всеобщее погашение долгов, и когда один из его товарищей и весь сенат воспротивились этому предложению, дело дошло до страшных сцен. Партии бились между собою на улицах и в народном собрании, кровь лилась рекою, как некогда во время Сатурнина и Сульпиция Руфа , и не одна сотня граждан лишилась при этом жизни. Антоний ввел в город войско и принял повелительный тон, но вовсе не для того, чтобы, как говорил он, прекратить беспорядки, а для осуществления своего собственного плана. Гражданские смуты продолжались до самого прибытия Цезаря, который встретил в городе полную готовность исполнить все его требования. Боязливый сенат предложил ему венец, статуи, право объявлять войну и мир и другие почести и преимущества, но Цезарь прежде всего постарался удовлетворить своих друзей различными знаками милости и добыть средства к предстоявшему походу в Африку. Он нашел их в добровольных, по-видимому, пожертвованиях богатых граждан и в конфискации имений своих противников. Своим любимцам он подарил деньги и доставил им почетные места, не обращая внимания на требуемые законом возраст, постепенность должностей и число вакантных мест.

Гражданская война в Африке. Битва при Тапсе

При первой же возможности Цезарь с частью своих войск отплыл продолжать гражданскую войну в Африке. Курион, посланный им туда против приверженцев Помпея и союзника их нумидийского царя Юбы , был разбит ими наголову. После фарсальской битвы остатки войск Помпея удалились большею частью в Африку, а два сына Помпея, Гней и Секст , собирали новый флот. Главнокомандующим их африканского войска был Метелл Сципион, а отдельными отрядами командовали: Катон Младший, Лабиен, Афраний и некоторые другие. Царь Юба соединился также с врагами Цезаря и отдал в их распоряжение все свои войска. Итак, численностью войск Цезарь никак не мог равняться со своими противниками, но у последних не доставало людей, способных руководить гражданской войной, хотя их полководцы были бы очень хороши в качестве подчиненных начальников. При появлении Цезаря они старались мало-помалу обессилить его войско партизанскими рейдами, и в продолжение семи месяцев африканского похода Цезарь несколько раз попадался в очень опасное положение, но всегда умел выходить из него. Наконец ему удалось, при городе Тапсе , принудить неприятеля к решительной битве (46 г. до Р. Х.). Цезарь занял близ этого города такую позицию, что противникам его нужно было или пожертвовать ему городом, где находился значительный гарнизон, или дать сражение. Они избрали последнее, и Цезарь нанес им такое же поражение, как при Фарсале, взял приступом их лагерь и одною победою лишил их возможности дальнейшего сопротивления. Только незначительная часть их войска спаслась в Испанию. Метелл, Юба и другие вожди сами лишили себя жизни. Их примеру последовал и Катон Младший , благороднейший человек из всей аристократической партии, всю свою жизнь с необыкновенным бескорыстием и деятельностью заботившийся о сохранении древних республиканских нравов и свободных учреждений.

Новая гражданская война в Испании. Битва при Мунде

Победа над приверженцами Помпея в Африке еще не окончила собой гражданской войны. Остатки разбитой партии собрались в Испании, и там снова началась война, которая была гораздо опаснее всех предыдущих. Многие испанские города, выведенные из терпения жестокими наместниками Цезаря, возмутились во время африканской войны и получили поддержку от партии Помпея. Даже большая часть испанской армии Цезаря отказалась повиноваться и из страха наказания перешла на сторону его противников. Самые храбрые начальники и лучшие солдаты войска, уничтоженного в битве при Тапсе, отправились в Испанию, провозгласив своим начальником Секста Помпея . Цезарь, видя, что положение дел в Испании требует его личного присутствия, поспешил выехать из Рима, куда за четыре месяца пред тем возвратился из Африки. Счастье не оставило его и в этом походе. После нескольких незначительных сражений, Цезарь дал неприятелю решительное сражение при Мунде и одержал над ним блистательную победу (в марте 45 г. до Р. Х.). Битва была очень упорна: против Цезаря сражался цвет испанской нации и лучшие солдаты Рима, люди, искавшие спасения в отчаянном бою. Первая атака Цезаря была отбита – и он, как некогда Сулла при Орхомене , должен был для поправления дела подвергнуть опасности свою собственную жизнь. Соскочив с лошади, он бросился с открытою головою, чтоб быть узнанным, в ряды отступавших ветеранов, и с мечом в руках снова повел их на неприятеля, сказав солдатам: «неужели вы хотите выдать вашего полководца какому-то мальчишке?» Ему удалось поддержать падающее мужество своих солдат, но все-таки он проиграл бы сражение, если его противники спокойно выдержали атаку нумидийской конницы на их лагерь и не расстроили боевого порядка, желая спасти обоз. Несмотря на свое мужество, приверженцы Помпея потерпели страшное поражение; число убитых простиралось до тридцати трех тысяч; Гней Помпей пал во время бегства. Его брат, Секст, не принимавший в битве участия, нашел убежище во внутренних областях Испании, собрал остатки побежденной партии и позднее, после смерти Цезаря, опять сформировал значительную армию. Но до смерти Цезаря гражданская война окончилась.